Анна Австрийская пребывала с утра в самом дурном настроении, однако стараясь скрыть отчаяние на маской гордости дочери Габсбургов.

Людовик, глупый мямля Людовик, ненавидящий ее только за то, что она сильнее его, оказывается, смотрит в сторону. Обычно истории об амурных похождениях короля Анну Австрийскую только развлекали, а порой заставляли ощтить к постылому супругу что-то вроде жалости - Людовик не может не знать о том, что все его любовницы соглашались принять его милости только из страха перед наказанием. Что может быть унизительнее для короля, для мужчины? Бедный Луи...

Но сейчас все было иначе. Родная сестра, святоша Мари, тихоня Мари. Мари, которая не имела представления о королевском долге, которая пользовалась большими вольностями, нежели инфант Филипп и она сама. Мари...

Повторяя про себя имя сестры, Анна Австрийская до крови закусила губу. Тихоня Мари, приехавшая навестить сестру, на самом деле ставила себе иные цели. И добилась их! Людовик ухаживает за ней открыто, фрейлины смотрят на нее с жалостью, а по коридорам Лувра шепчутся о разводе... Да, шепчутся, конечно! А еще эта мегера, этот дьявол в юбке Мария Медичи, готовая на все, чтобы избавиться от нелюбимой невестки.

- Я осталась одна, одна, - прошептала Анна и попыталась все-таки закончить письмо к своему царственному брату Филиппу, в котором требовала немедленно вернуть младшую сестру домой и найти ей мужа, - Бесполезно! - снова прошептала она и отбросила перо. Ведь Филипп может быть в курсе этой авантюры сестрицы, если не вдохновителем. И потом, одна принцесса за другую, достойный размен... Нет, Испания тоже оставит ее в беде.

Королева повернулась к зеркалу и открыла шкатулку с драгоценностями, пытаясь выбрать те, которые она наденет на малый прием. Надо показать сестрице и придворным, кто здесь королева.

К платью темно-зеленого бархата будет хорошо колье из желтых топазов... И изумруды...
Анна Австрийская нервно отбросила драгоценности, думая о том, что в монастыре они ей все равно ен понадобятся. Еще раз взглянув на себя в зеркало, она отшатнулась: ей показалось, что она уже видит себя в белом монастырском покрывале.

Шорох за спиной заставил ее взрогнуть - как и все короли, Анна Австрийская больше всего боялась убийц.
- Камилла, дорогая графиня, - с облегчением выдохнула она, впрочем, нахмурившись, - Вы вошли без доклада и, кажется, бежали всю дорогу? - королева с тревогой, однако слегка властно вглядывалась в лицо дамы.

- Не заставлю, - прошептала королева, прикрыв глаза. От нее не ускользнула ирония госпожи де Буа-Траси. Итак, даже лучшая подруга - если у королей бывают друзья - уже не дает себе труда делать вид, что она - королева и государыня одной из самых могущественных держав Европы.

Анна Австрийская открыла ларец и нехотя начала рассматривать кружевные ленты. Посеребренное кружево действительно заслуживало всяческих похвал, однако от его блеска королева только больше расстроилась. Кто знает, как быстро все это останется в прошлом? Та же королева-мать могла бы сейчас сказать ей по этому поводу немало колких слов о ненадежности венца на головах мира сего и том, как меняют дворцы на заточение. Королева-мать. Мария Медичи. Анна мысленно вернулась к своим врагам, чувствуя, что у нее из-под ног уходит почва. У королевы Марии все же были сторонники при дворе, как у матери дофина, жены любимого короля Генриха. У нее же - льстецы и прихвостни, готоые по первому зову переметнуться к той, кому достанется ее законное место.

- Так что же, графиня, Вы примкнете к тем, что считает, что мои пожелания и приказы выполнять не следует? - Анна Австрийская говорила спокойно, - Если так, Вы можете идти. Одним моим капризом больше или меньше, это уже ничего не изменит. Нужен только предлог... - Анна Австрийская сжала в руке кружевную ленту, слегка надорвав ее, пытаясь справиться с бессильной яростью, страхом и подступающими слезами.

Анна Австрийская сначала слушала графиню чуть отсраненно, кусая губы, чтобы сохранять хладнокровие и достоинство, но вдруг резко обернулась к ней.

- Я готова разделить с королевой любой венец, но ради нее самой, и ради моей родины, мне бы не хотелось повторения судьбы Екатерины Арагонской.

Как всегда, у Анны Австрийской между сменой настроений не проходило и минуты. Она не одна! У нее есть верный друг, готвый рзаделить с ней и невзгоды, и счастье! О, Луи, как все-таки ты жалок и презрен! Найдется ли у тебя хоть одна живая душа - даже твоя мать - готовая на самопожертвование во имя твоей жизни и чести? Или ты думаешь, что сестрица Мари Анна такова? - Анна Австрийская закусила губу, теперь - чтобы скрыть улыбку сиюминутного торжества и порывисто сжала руку мадам де Буа-Траси.

- Дорогая графиня... Нет, дорогая Камилла, дорогой мой друг. Не оставивший  меня друг. Я никогда не забуду тебе эту жертву, что бы со мной ни стало, - Анна Австрийская выпрямилась, как будто бы поддержка графини вернула ей душевный покой и величие, - Графиня, я дарую Вам то же право, что и Вашей кузине называть меня по имени, - сказала она уже тоном королевы, а не встревоженной женщины.

Встретившись глазами со своим отражением в зеркале, Анна Австрийская поправила пышно взбитые локоны и на какое-то время замолчала, играя перстнем с крупным изумрудом на пальце, на деле же обдумывая другие слова графини о человеке, который сильнее ее и которому тоже невыгодно новое увлечение короля Франции. Камилла как будто бы пыталась прервать паузу, но королева сделала ей знак молчать и дать ей обдумать предложение.

Итак... Кто же этот человек, на которого намекает мадам де Буа-Траси? Де Тревиль? Казалось бы, самый очевидный вариант. Но гасконец щепетилен и едва ли посмеет коснуться частной жизни своего государя. К тому же, от смены королевы Тревиль - увы - и не проигрывает, и не выигрывает.

Канцлер Сегье? Анна Австрийская фыркнула. Нет, нет, канцлер недостаточно влиятелен - он может распорядиться об эскорте в королевскую спальню для очередной фаворитки, но слишком слаб, чтобы сохранить королеве ее трон.

Наконец, была еще одна мысль, от которой Анна содрогнулась. Ришелье. Ришелье, ненавидящий ее и получающий ответ той же монетой. Ришелье, который не заинтересован в ее возвышении... Но насколько первому министру будет выгодно ее удаление? И влюбленный король, который бросит заниматься политикой и спрячется в алькове? Может быть, этот вариант Ришелье и выгоден... А может быть, он переоценивает братскую любовь Филиппа и боится войны на два фронта - с Испанией и Англией?

Анна Австрийская пыталась принять решение, разглядывая давно знакомую мебель. Когда она только поселилась в Лувре, ей рассказали - о, шутки ради, конечно - что в этих покоях могла бы обитать несчастная Габриэль дЭстре, любовница покойного короля Генриха, на которой тот собирался жениться. Однако против несчастной ополчились все советники короля, охотно прощавшие ему все любовные эскапады. Вскоре Габриэль отравили.

- Это Ришелье? - спокойно спросила королева, глядя в пространство, как будто призрак Габриэль дЭстре может явиться ей и дать ответ на мучающий ее вопрос.

- Ваше Величество, я очень хорошо знаю как высоко Вы цените первого министра, - на ее губах мелькнула сарастическая ухмылка, - но на этот раз, он жаждет Вашей власти и готов сделать все что бы помочь Вам удержать ее. Вы - дочь Габсбургов, но Вы стали француженкой. Станет ли француженкой другая королева - крайне сомнительно. Король, Ваш супруг, потерял разум от чар Вашей сестры, но тем ценнее холодный и расчетливый ум первого министра.

Анна Австрийская кивнула графине, все еще завороженно глядя на колышущиеся занавеси и находясь во власти видения минувшей эпохи.
- Лувр - страшное место, графиня, страшное. Нельзя так просто сюда войти и так просто его оставить, - меланхолично произнесла она, - Не сочтите меня низменной, дорогая Камилла, - Анна едва заметно улыбнулась, - Но слова о француженке-королеве применительно к дочерям Габсбургов для первого министра покажутся не менее наивными, чем для меня. Я - королева Франции, сестра короля Испании, сестра моего супруга будет королевой Англии... У нас, королей, свой удел. Ришелье, - это слово давалось королеве труднее всего, - Возможно, понимает это. О, не как монарх, но как интриган! - Анна не удержалась от вспышки, - И править за спиной влюбленного короля, лишенного воли за пологом алькова будет ему только проще. Или он считает, что моя сестра, - вот оно, еще одно неприятное слово, - Сама жаждет править? - Мари Анна на троне. О, как смешно и нелепо. Девочка, которая может быть и видит короны на чужих головах, но для которой они остаются россыпью рубинов и сапфиров, ничего не смыслящая и не воспитанная для этого. Был, пожалуй, лишь один человек, сумевший приблизиться к королевскому величию - но и тот регулярно показывал, что остается простым смертным - Бэкингем.

Бэкингем похитил бы ее из любого монастыря, перевернул бы с ног на ноги все великие державы... Анна на секунду подумала о том, что было бы после. Бэкингем бы спас ее... А потом - добровольное и вечное изгнание? Падение в глазах всех корон Европы? Позор Габсбургов? Ради пожара в крови, ради того, что его имя кружит ей голову - в эти секунду королева не преуменьшала значимость герцога для себя. Несчастная королева? Или счастливая и навек опозоренная простая смертная?

Анна Австрийская вскинула голову.
- Итак, дорогая Камилла, я жду ответа на мой вопрос... Мари Анна может оказаться покладистей меня, а король отвлечется на любовные дела и даст Ришелье всю полноту власти. Почему же он хочет помочь мне? Почему бы не плетет очередну интригу, чтобы погубить меня безвозвратно в глазах мужа и всего света? И, кстати, кардинал сам обратился к Вам с этой просьбой? - вскозльзь оборонила она.

Анна Австрийская лишь вздохнула с полуулыбкой, которая могла служить равно предвестником гнева,  мягкого согласия, слез, ярости и чего угодно - ее значение мало кто понимал до того, как наступали последствия.
- Если бы я была настоящей королевой, - прошептала она, - Если бы я была настоящей королевой, то, мой друг, я могла бы вознаградить тебя по заслугам.

Королева понимала, что графиня де Буа-Траси едва ли могла дать ответ на ее вопрос. Скорее может принимать желание Ришелье встретиться за волю Провидения, за последнюю соломинку, за которую стоит схватиться ей. В конце концов, все те же вопросы она может задать нелюбимому министру. Ее заинтересовало другое. Почему Ришелье просил стать заступницей именно ее, госпожу де Буа-Траси? Почему? Попросить об аудиенции через подругу королевы, врага Ришелье? Не проще ли было бы найти иной способ? Анна нахмурилась.

Она чувствовала одновременно и страх, и ярость. Страх королевы, которая внезапно оказалась человеком, плывущим по течению, но и ярость того, что министр смеет назначать ей аудиенцию. Или он считает себя настолько сильнее? И надеется превратить королеву в послушную овечку из своего стада? Ждать ее, дочь Габсбургов, которой она останется даже в монастыре. Назначать ей, королеве Франции, аудиенцию - как будто бы это она обязана своим возвышением ласкам королевы матери! О, нет. Если Ришелье хочет поговорить, то пусть не забывает при этом, что он - еще на Папа Римский, и его устами не вещает Господь Бог.

- Кардинал Ришелье забыл, что пока я - королева Франции, это я даю аудиенции ему, а не он мне, - вслух сказала она, пытаясь за твердостью голоса скрыть растерянность и страх, - Я соблаговолю принять его через полчаса, в саду, у оранжереи, что рядом с фонтаном Минервы.

Анна Австрийская пробежала строчки глазами, побледнев, как полотно.

"Герцог наверняка будет на балу".

Королеве прошлось схватиться за бюро, на котором стояли перо и чернила, что бы не упасть в обморок.

- Я ему приказала, - одними губами прошептала она, - Или я уже и для него не королева?

В эту минуту та страсть, в которой Анна признавалась сама себе так недавно, обратилась в гнев. Он так легко рискует таким пустяком - своей жизнью, когда на другой чаше весов лежит ее честь! В такую минуту! Как он вообще дерзнул приехать из Англии, чтобы добиваться ее милости, безумец! Или для него тоже корона - лишь россыпь драгоценных камней?

- О, Камилла, - вслух сказала Анна Австрийская, - Поверьте, даже если Ваша легкомысленная кузина... Я слишком королева, чтобы быть женщиной. Проводите меня к оранжерее, после чего можете быть свободны, мой друг, - печально заключила она.

Нет, не думать теперь о герцоге Бэкингеме. Не время, не место, все не то. Трепеща при одной лишь мысли о прикосновении его руки, Анна Австрийская резко вскинула голову и подала графине де Буа-Траси знак подать ей темное платье и накидку, которую она по испанскому обычаю накинула не только на плечи, но и на голову, скрывая светло-каштановые локоны, по которым ее можно было легко узнать.

Кардинал быстрым шагом шел через парк, проклиная про себя так неудачно подвернувшегося под руку Тревиля, возмущенного очередной стычкой между мушкетерами и гвардейцами. Ришелье пришлось потратить почти четверть часа на выслушивание никому не нужных подробностей потасовки между подвыпившими - в этом он был готов биться об заклад - солдатами. Избавившись от пышущего праведным гневом капитана обещанием сурово покарать виновников, он спешил к беседке, боясь упустить драгоценное время.
Еще в средине аллеи он увидел нетерпеливо меряющую шагами беседку фигуру Камиллы. Судя по всему, она также была недовольна задержкой. Но, еще больше кардинала обеспокоило отсутствие королевы. В несколько шагов преодолев разделяющее их расстояние, Ришелье почти бегом влетел в беседку.
- Простите, что заставил вас ждать, графиня. Надеюсь, вы потратили на это не слишком много времени? - Спросил он, пытаясь перевести дыхание и уже тише добавил - Вас осматривал врач? Что он сказал?

Отредактировано Арман де Ришелье (2011-12-16 14:39:01)

Ее Величеству угодно было прогуляться у фонтана Минервы, и если Вы хотите, она готова выслушать Ваше Преосвященство.
Ришелье облегченно кивнул. Раз королева согласилась на этот разговор, значит, у него есть шансы предотвратить окончательный разрыв между венценосными супругами и избежать общеевропейского скандала. Он предложил графине руку и направился к выходу из беседки.
графу стоит пришпорить лошадей, если он хочет не опоздать. Иначе...
Кардинал снова кивнул, некоторым усилием воли сохраняя невозмутимое выражение лица.
- Не беспокойтесь, дорогая, у вашего супруга лучшие лошади на подставах. Так что в самом скором времени он будет в Париже. Однако, дайте мне знать, когда подойдет срок. Я постараюсь достаточно загрузить графа делами, чтобы у него не было времени заняться никому не нужными подсчетами. - Кардинал говорил тихо и быстро, понимая, что путь от беседки до фонтана дает им с Камиллой всего несколько минут. - Вы уже решили, в какое из поместий удалитесь от двора?
За поворотом появился фонтан, у которого пргуливалась закутанная в темную накидку королева. Кардинал приостановился, пропуская спутницу вперед.
- Вы все-таки моя провожатая и не испытываете теплых чувств к моей персоне. - Улыбнулся он, отпуская руку женщины.

Отредактировано Арман де Ришелье (2011-12-16 15:41:10)

- Помилуйте, я и не думала еще об этом. Как бы поместье не стало темной кельей. Но вот мы и пришли.
- Вы в келье? Боюсь, это для вас самое неподходящее место - Усмехнулся кардинал - Впрочем, я надеюсь, у нас будет время поговрить несколько позже.
Пропустив спутницу вперед, Ришелье прикрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов, после чего степенно двинулся вслед за графиней, уже присоединившейся к королеве.
- Ваше величество, я счастлив, что вы согласились уделить мне несколько минут вашего бесценного времени. - Кардинал отвесил королеве почтительный покло, не забыв, впрочем, внимательно вглянуть ей в лицо. Судя по всему, Анна Австрийская наконец поняла, насколько опасным и шатким стало ее положение.
Что ж, тем лучше... Возможно, в таком состоянии ее легче будет убедить вести себя благоразумно
Выпрямившись, кардинал оглянулся.
- Могу я просить о милости беседовать с вами наедине?